Публикации

Третьяковка представила новые картины Михаила Рогинского

Выставка одного из самых почитаемых лидеров неофициального искусства советской эпохи открылась в залах Третьяковки на Крымском валу. Рядом со своими ставшими классикой работами 60-х годов Михаил Рогинский выставил новую серию "Пешеходная зона" – воспоминания о тех же, ушедших годах.

Михаил Рогинский давно живет в Париже, хотя, как признался на пресс-конференции, хотел бы жить в Москве, но мешают бытовые трудности. Быт, что бы долго и обстоятельно ни рассказывал художник о своей живописи "нового сезаннизма", был и остается его любимой натурой, в отличие от упомянутого им всуе Сезанна, для которого главным была сама живопись. Заслуга Рогинского перед отечественным искусством в том, что он считается первым русским поп-артистом. Однажды, очень уже давно, он выставил красную дверь – обычную входную квартирную дверь, покрашенную красной краской, – и тем внес запоздалую русскую лепту в современное искусство.

Лучшие работы классического Рогинского – портреты главных предметов аскетического советского быта – примуса, чайника, спичечного коробка, электрического счетчика, кафельной плитки, авоськи, набитой капустой. И это очень хорошие монументальные портреты, писанные с большим чувством, хотя и весьма сурово, почти примитивистски. Когда-то они воспринимались как вызов традиции, сегодня же – это сама традиция.

Новая серия Рогинского – нескончаемая вереница сумрачных серых полотен с изображениями серых людей в серых городах. Некоторые снабжены текстом. Что-нибудь вроде "иногда на главных улицах много народа" или фрагментов разговора о том, каково мерзнуть в ожидании общественного транспорта. В сером колорите этих картин много оттенков, и от всех них веет застарелой тоской и безысходностью. Написана серия "Пешеходная зона" в последние два года, по памяти.

Была ли советская действительность, навсегда ушедшая Атлантида, такой, как пишет ее сегодня Рогинский, кто теперь скажет. У каждого о ней свои воспоминания. Но мне кажется, что в натюрмортах 60-х было больше правды – в портретах неказистых простых предметов таились энергия протеста и той стадии депрессии, за которой следует неминуемое выздоровление, а "Пешеходная зона" – это воспоминания о жизни после жизни. И как бы убедительно она на картинах ни выглядела, никто не поручится в правдивости изображения.